Часть II
«…Работа музыкального критика достаточно проста и безопасна – не нужно стоять перед многотысячными толпами фанатов, обожающих и одновременно ненавидящих своих кумиров, готовых обожествить их, и тут же оплевать за малейшую ошибку, не нужно мучиться муками творчества, отдавая на суд жестокой публики своё творение – и всего себя… Можно запросто постебаться с умным видом, исполняясь тайной зависти перед тем, с кем ты никогда не сможешь сравниться ни на тысячную долю процента, с теми, с чьей тенью ты даже не имеешь право стоять рядом…
…Но бывают такие моменты, когда даже самый циничный критик не может раскрыть рта – та капелька чистого восхищения перед Прекрасным, какая осталась в нём, властно душит его, как только он хочет с умным видом сказать новую гадость, а просто выключает его мозг и велит – Наслаждайся!
Трагедия, достойная пера Шекспира – и мы – ничтожные – можем лицезреть её – разворачивающуюся прямо на наших глазах – безумие, породившее гения. Том Каулитц похоже бросил вызов всему мирозданию, пытаясь что-то доказать даже не публике, и не критикам, и не коллегам по цеху – в его безумных и грустных глазах – вся боль Вселенной – а его гитара порождает музыку, способную потрясти всё существо человека…»

Том – БЕССТРАСТНО - стаккато – арпеджиальный проход – тэппинг – тауч – скриминг: и целый стадион –
Schrei!!!!!!!
Bis du du selbst bist!»
Schrei!!!!!!!
Und wenn es das Letzte ist!
Он не изображает страсть – он её порождает!
Schrei!!!!!!!

«…Том Каулитц достойно принял эстафету своего брата в деле сведения с ума уже не только девушек – уже и взрослые и ранее вполне адекватные люди теряют рассудок от этого обезумевшего из-за очевидно трагичной смерти брата юноши, и уже практически не скрывающего, того, что было между ними… Его разрушительная гениальность вредит обществу, вызывая смятение в умах – это уже не шоу-бизнес! Это оружие массового поражения. В больном обществе гениальность опасна – гитара Тома Каулитца – это топор, занесённый над головами миллионов! Обезглавливание – лучший способ избавиться от головной боли! Правительства и Еврокомиссия должны, обязаны, ради спокойствия общества оградить европейцев, и прежде всего молодёжь, от этого тяжёлого испытания, которое накладывает на неокрепшие души этот гениальный безумец!»

На колени! - Только одним взмахом медиатора: и – Alle zusammen:
Wenn nichts mehr geht
Werd' ich ein Engel sein -
Fur dich allein
Und dir in jeder dunklen Nacht erschein'
Und dann fliegen wir
Weit weg von hier
Wir werden uns nie mehr verlier'n
Nie mehr verlieren…

«…Том Каулитц – убийца рока. Анонсированные ранее выходы альбомов многих групп – отложены. Концерты отменяются. Лейблы обеспокоены – на фоне группы Tokio Hotel, вокруг которой сложился ореол мученичества и мистики – даже солидные рокеры смотрятся блекло. Какая ещё группа может похвастаться такой трагедийной драматургией своей истории? Все ждут спада ажиотажа вокруг этой команды – очевидное безумие Тома Каулитца вселяет в конкурентов надежду, что эта мания скоро пройдёт. Не будем затрагивать моральную сторону вопроса – продюсеры очевидно эксплуатируют психически больного юношу – его гениальность порождена его душевной болезнью – и наживаться на этом – безнравственно…»

Каждую нотку – как ОТКРОВЕНИЕ – молитесь!
…Du wirst fur mich immer heilig sein
Ich sterb fur unsere Unterblichkeit…

«…Наконец-то серьёзные учёные-социологи обратили своё внимание на феномен Tokio Hotel! Крепки задним умом наши учёные мужи! До сих пор отделываясь лишь поверхностными статьями и заметками, теперь они вынуждены из-за окрика политиков начать серьёзные исследования! И первые результаты впечатляют и ошарашивают: те, кто надеется на скорое забвение Tokio Hotel и спад ажиотажа серьёзно заблуждаются – уже сформировалась целая армия предельно преданных фанатов всех возрастов, вероисповеданий и наций, личностное ядро которых безнадёжно поражено страшным недугом, имя которому «Tokio Hotel». Первые обследования показали…»

Кто теперь пикнет: «Попса!»??? – А как вам ТАКОЙ мозговынос!?
Волна их гитарного шторма чуть не сбивает с ног!
Ich hor
alles ist so wichtig
schon klar
Die anderen machens auch!

«…Гитарная техника Тома Каулитца на первый взгляд не представляет ничего особо изощрённого. И тем более удивителен тот эффект, который он производит с людьми ВПЕРВЫЕ узнающих об этой группе, ВПЕРВЫЕ услышавших гитарные импровизации Тома, а значит не заражённые истерией. Он вновь доказал всему миру, что музыка была и остаётся мистическим искусством, где владение виртуозной техникой не даёт никакой гарантии такого волшебного эффекта! Но более того! Поразительна реакция многих недоброжелателей группы из стана тяжёлой музыки: «Это Том?» Злая ирония судьбы – мой знакомый несколько дней восторгался новыми композициями Тома, не подозревая, что он до глубины души восхищён игрой того, кого все эти годы разнообразно и изощрённо унижал в узком кругу своей тусовки: теперь парень в глубокой депрессии и наблюдается у психоаналитика…»
«…Скандал за скандалом. Все пресс-конференции группы Tokio Hotel, проводящей свой последний тур в память о трагически погибшем фронтмене Билле Каулитце, проходят чрезвычайно эмоционально, если не сказать больше… Виной этому, разумеется, Том Каулитц – сменивший брата – теперь его гитара – голос группы. Продюсеры и врачи (несомненно заинтересованные материально) заявляют, что Том психически вполне здоров, что смерть брата просто привела к эмоциональному срыву, но это не повод, чтобы упрятать столь талантливого юношу в больницу – да и где вы видели психически здоровых музыкантов? Они же по определению не могут считаться таковыми, ибо их психическое здоровье нельзя даже измерять по стандартам обывателей!
Представляется, однако, что все эти доводы не более чем лукавство в желании продолжать исключительно выгодный в коммерческом отношении проект. Общественность бьёт тревогу – безумие Тома Каулитца очевидно.
Резкие смены настроения – от безудержного веселья до полнейшей апатии. Раздражительность доходящая до ярости – если бы не надёжная охрана – трудно представить, что бы Том смог натворить. Мы должны быть благодарны его личным телохранителям, которые имеют на него некоторое влияние…
Том Каулитц – и это общая трагедия – безумен. Гамлет XXI века.
То он отказывается отвечать почти на все вопросы репортёров.
То обвиняет в безумии – ни много, ни мало – всё человечество.
Оскорбляет журналистов, используя всё богатство немецкой ругани.
За вопрос «Почему вы не желаете признать очевидность смерти брата?», журналист-камикадзе чуть было не стал таковым уже не фигурально: Том швырнул стакан в голову писаки. Несчастный оказался в больнице с серьёзной травмой. Продюсеры вынуждены были выплатить компенсацию…»
«Истерию вокруг трагедии Билла и Тома из Tokio Hotel ещё более усилил своим необдуманным поступком великий гитарист Джимми Пейдж… Перед концертом группы в Лондоне он приехал накануне в клуб Fabric. Этот визит был детально заснят толпой папарацци. Безо всяких предварительных договорённостей Пейдж прошёл в вип-зону, и изумлённые гости клуба видели, что встав на колени перед Томом он стал целовать ему руки. Том был совершенно бесстрастен, словно не случилось ровным счётом ничего. Он только сказал великому рокеру что-то такое, от чего Джимми в слезах выбежал вон и уехал восвояси. Разумеется, из-за грохота предмет разговора навсегда останется тайной: Пейдж и Том отказываются как-либо комментировать этот инцидент…»
«Каждый концерт магдебургской четвёрки превращается в событие. Да, вы не ослышались – четвёрки. И мёртвый Билл Каулитц на концерте живее живых – видеофрагменты на больших экранах, кусочки старых и новых песен – начало для импровизации его брата – перекличка голоса и гитары – и теперь каждая строчка Билла слушается уже иначе – с тысячекратным усилением! Как развернёт свою импровизацию Том – всегда тайна – что там происходит в воспалённом мозгу обезумевшего в бесконечной братской (а может и больше, кто знает?) любви Тома? Мало кто замечает, но всё мистическое великолепие было бы невозможно без мощного и пластичного каркаса, создаваемого Георгом и Густавом. Ревность самого Ларса Ульриха – необъяснимая ярость при всяком упоминании, что Густав – его фанат – лучшее доказательство того, что ученик превзошёл своего заочного учителя. Ульрих смертно пьёт – и не общается ни с друзьями, ни тем более с прессой. Такое ощущение, что только эти двое славных и простых парней – всё также очень скромно держащиеся в удалении – знают, что же в следующую тысячную долю секунды взбредёт в голову их друга – и всегда вовремя подыгрывают – Tokio Hotel и сейчас – монолит – и на сцене, и за сценой…»
***
- Майкл, за что ты меня любишь? – Билл поворачивается на живот, кладёт голову на грудь этому парню. Майкл курит кубинскую сигару, стряхивая пепел вниз – в Преисподнюю - и оттуда слышатся разрывы бомб… Чёрный юмор Сатаны.
- Я тебя люблю просто так. Если бы я был человеком, то моя любовь к тебе – к вам – всем вместе – и отдельно – к каждому – давно бы меня убила… Если ты не в курсе – Любовь – даже выше Господа! И он над ней не властен. – Майкл засмеялся, что-то вспомнив. – Лукас хотел вместо Силы в своих Звёздных войнах, что правит Вселенной и не даёт Галактикам разлететься в разные стороны, сначала поставить Любовь… То, как и есть на самом деле… Я хотел было его отговорить от этой затеи, да он умный – и сам догадался – люди сейчас не любят пафоса – они вообще НЕ ЛЮБЯТ. Они только ХОТЯТ!...
- Я тебя не люблю, Майкл…
- Любишь, Билл. Просто это другая любовь. Ты же не можешь любить нечеловека как человека…
- Ага! Особенно, если ты сам – не человек! А Untermensch! – родись мы с Томом в году 19-м – загремели бы концлагерь… А теперь – я даже мёртвый полезнее и круче живого!
- У тебя всегда была потрясающая самокритичность. Билл, я тебя люблю, но не жалею. Я тебя уважаю. А уважать можно только сильных. А ты сильнее даже меня. Просто у тебя – временные трудности – духовный кризис…
- И ты устроил мне великолепный отпуск… Правда в Аду, но это ничего… Спасибо за смерть, Майкл. Это было мне необходимо…
- Да. Это был действительно единственный выход на тот момент. Ты поступил очень мужественно.
- Майкл… - Билл запнулся, вспомнив не самые приятные последние часы своей жизни. – А если бы я тогда сломался? В том подвале? Стал бы унижаться, молил бы, чтоб меня убили побыстрее… Ты не боялся этого?
- Нет, Билли. – И Майкл нежно поцеловал его в макушку. – Нет. Не боялся… Я же всё знаю наперёд. Это невыносимо так существовать, зная ВСЁ наперёд… И не показывать вида, что ВСЁ знаешь. Мне недоступно то, чем обладал ты и обладает Том и ребята. Я не могу ВЕРИТЬ. Абсолютное знание ничем не легче абсолютной веры…
- И при всём при этом…, - прошептал Билл, а закончили они уже вместе - в поцелуе поистине дьявольской силы, и вся Преисподняя застыла в немом и абсолютном восхищении! Все эти грешники получили роскошную награду – Смотрите! Вот Тот Единственный, кого любит сам Сатана! А вам – увы… увы… увы!
– No Fate…
– No Fate…
– No Fate…

***
«Похоже, что Билл Каулитц знает то, чего не знает больше никто…»
«Билл Каулитц не просто поёт о любви и смерти. Он проживает каждую песню так, словно это было с ним самим…»
«Билл Каулитц жаждет повелевать и Раем, и Адом. По сравнению с этим – его конфликты с продюсерами – мелкие неприятности…»
«Если слухи о твинцесте – правда, то Билл и Том – это самый прекрасный твинцест в истории…»
«…Когда я встречу Билла лично, я упаду перед ним на колени, буду целовать его кроссовки, и молить – «Прости меня, Господи!»»

Pov’s Bill
Hi! Я – Билл Каулитц-Трюмпер.
Это – мой тайный блог в инете, куда могу зайти только я. И только через цепочку прокси-серверов. Это не от хакеров – это от нашего IT-менеджера. После 1 сентября мы ходим в инет только через корпоративный прокси, но Андреас настроил мне дыру – и я могу быстро скинуть в свой дневник очередной пост.
Я сейчас в Аду. Тут тоже есть Интернет. Забавно, правда?
Этот блог – просто моя записная книжка.
Наученный горьким опытом Георга – сам же научил! – я понял, что вести дневник безопаснее всего в инете)))
Майкл подарил мне ноут. Иногда я могу им пользоваться. Это чтобы, как он говорит, моя голова освобождалась от глупых мыслей.
Иногда, потому что между наказаниями. Майкл бросает меня в мир наших же песен. В случайном порядке. Времени тут нет в принципе, и сколько всё это длится – я не знаю. Даже к безвременью привыкаешь…
Мне вести дневник непривычно. У меня есть ежедневник, куда я записываю просто распорядок дня – но не свои мысли. Для этого есть тетрадь со сменными блоками, туда я записываю свои стихи. Сменный блок – это очень удобно, потому что я часто вырываю и сжигаю страницы – поэтому тетрадь быстро «худеет». Иногда на одну песню уходит целая стопка листов…
Потом, правда, бывает и так, что от этой песни останется в лучшем случае несколько строк…
Я не жалуюсь. Не дождётесь.
Если бы я себя жалел, то был бы как все – и сейчас был бы не в Аду – а за партой – учился бы на горного инженера… Например…
Просто так получилось. Я и Том в школе были просто инопланетянами, и никаких шансов к примирению с этими гопниками не было. Чего терять? И ещё я люблю музыку – как выяснилось – больше жизни.
Я хочу просто самому себе объяснить, как я тут оказался. Майкл говорит, что если расскажу это хотя бы себе, то сам смогу тогда понять – как выкарабкиваться? Хотя, если честно, я даже приблизительно не могу себе представить, как отсюда можно выбраться… Я же мёртвый. А воскрешать Майкл не может. Только зомби. Ну и ещё пара фокусов…
С чего начать?
Наверное, с того, что я и Том ненавидим больше всего.
Лицемерие и жестокость.
Да. Именно так.
Лицемерие и жестокость.
Мне противно, когда начинают говорить «Билл, ты так хорошо поёшь!» Ясно сразу, что люди ничего не смыслят в вокале – Чаплин из Keane поёт гораздо техничнее! А я даже на октаву ниже после ломки голоса не всегда могу взять верхние ноты старых песен… Фанаты выручают… Простительно, если человек просто неправильно употребляет слова – надо бы сказать так – «Билл, ты искренне поёшь!» Это будет правильно.
Как только я понял, что мне придётся лицемерить, я позвал Майкла.
И теперь я здесь…
Самое страшное волнение перед концертом – это страх, что не сможешь людей убедить в своей искренности! Вот от этого страха иногда и кричишь в гримёрке! Остальное терпимо.
Ведь, если какой хмырь читает наши тексты, то они же его совсем не трогают – вон орут всё время – Пошлость! Примитивность! Тупость! Ну, если так рассуждать, то и 10 заповедей – тоже идиотизм… Как будто евреи и до Иисуса о них не знали? А вот вышел Иисус на гору, прочитал проповедь – и всё – уверовали!
Я не романтик – это только имидж. Трудно быть романтиком после всего того, что с нами было. Я и Том простили своего отца. Он сильно пил. Они с мамой постоянно скандалили. Он однажды её даже ударил. Он был такой страшный тогда, что мы с Томом спрятались под кровать. Потом мы иногда с ним встречались – Гордона это напрягало, но он понимал, что мы правы. Отец мог просто совсем спиться, и это было бы на нашей совести. Хотя после всего, что было, мило беседовать, конечно, не совсем получалось…
Я не романтик, хотя девушки у меня и правда нет. Точнее, была, сейчас она в Берлине учится в университете. Первая любовь – самая сильная. Отношения с ней разорвал я сам. Зачем мучить девчонку? Я всё равно не жилец на белом свете. Тогда я понимал это интуитивно, а объяснял просто ответственностью – Ну как нормально дружить с рокером? Мы даже домой вынуждены только ночью приезжать на пару часов, а так обычно родные с нами встречаются на тайных съёмных квартирах.
Короче, я – не эмо. Я – рокер!
В инете пишут, что я зазвездился. Ха! Я стараюсь:-) (Старался… ). Пишут, что я наркоман. Такие классные фанфы об этом сочиняют, что даже иногда хочется попробовать (я уже попробовал… и… Саки меня просто без свидетелей … выпорол! Стыдно было. Ужасно! Сказал – лучше будь пьяницей!). Но это совсем-совсем неактуально. Потому что ощущения от живого концерта в 1000 раз сильнее кокаина – ты словно паришь над землёй – чувствуешь себя живым богом! Это очень волнительно. Трудно описать словами. Хочется повторить это снова и снова.
Но и зазвездиться от этих же концертных стрессов не получится.
Георг однажды проболтался – после концерта мы похожи на четыре варёных овоща – примерно час-полтора лежишь, и тебе даже моргать больно!
Я не доверяю докторам – чем меньше лекарств в твоём теле – тем лучше. Но теперь мы часто ждём Дока как спасителя, потому что самостоятельно организм уже со стрессом не справляется. Я не силён в медицине, но что такое последствия отравления адреналином уже хорошо изучил – на собственной шкуре!
Наивностью детской мы тоже никогда не отличались. Гордон нас ко многому подготовил – он же сам рокер. Мы знали, что придётся со многим смириться. Особенно со слэш-пиаром. Дуня просто чудо: она никогда не показывала вида! И никто никогда не показывал! Спасибо им огромное! Да и мы не выставлялись. Но делать вид, что всё это игра, когда это совсем не игра – а обойтись нельзя никак – всё равно половина фанатов будут в это верить, даже если мы в рабочие робы вырядимся! Такова субкультура! И мне самому было интересно смотреть яойные японские мультфильмы – там нет скотства.
(Однажды мы посмотрели с парнями гей-порно. Некоторых ребят-актёров жалко. Видно, что им это противно – вот так грязью заниматься. Даже самое «романтическое» порно – всё равно порно – «бесчестие». Грязь.)
Но яой – это мультик. А тут тебя самого превращают в мультяшку. Только живую. И как будто - так и надо. Мол, ничего страшного, переживёшь. Я с Мияви смс-ками перекидывался одно время – у него тоже проблемы – словно ты порно-звезда… А ведь мы же музыканты, а не звёзды мягкого порно! (А фотошопе и фанфах – и жёсткого…)
Но тут приходится мириться – ничего не поделать.
Я же сам готов на весь мир орать, что люблю Тома!
Мне не нужно лицемерить, потому что я пою о своей ЛЮБВИ – только … к брату. И вот – он – зримое доказательство! Кто сможет меня обвинить в лицемерии? Только те, кто вообще не верит в Любовь!
А я не верю в Любовь. Я просто люблю… просто люблю…
…Всё началось, когда меня стали заставлять петь по-английски.
Они никогда не понимали, что я просто не могу этого делать.
Лучше умереть.
Я не мог расслабиться. Я не чувствовал песню. Стараешься в три раза сильнее, лезешь из кожи вон – а песня ускользает от тебя как чужие строки чужого языка! Это – страшно…
Это так страшно, что у меня нет никаких слов, чтобы это описать.
По инерции люди ещё не сразу заметят неуверенность в голосе, а потом – всё равно – рано или поздно заметят! И всё – кранты! Всё, что с таким трудом и муками мы добивались, будет просто уничтожено из-за жадности наших хозяев!
Я тогда и упал перед Томом на колени!
Мне просто нужно было всему миру доказать: я не вру! Я не вру!!!
Вот моя Любовь!
Мой Том!
Пусть все фанаты видят!
И антифанаты!
Весь мир видит! Пусть гадают потом: игра – не игра?! Я свой ход сделал!
Плевать!
Потом ТАКАЯ была выволочка! Заставь дурака Богу молиться! Перестарался…
Перед выходными я напился. Почти до смерти. Дирк меня чуть не утопил в унитазе. К утру я был уже в норме. Но что-то сломалось внутри. И это был только вопрос времени, когда я позову Майкла…
…А доломал всё внутри уже Дирк. Он, конечно, не виноват… Иллюминат хренов…
А виноват я, и ещё электромагнитная индукция…

***
Pov’s Tom
Уже полгода без Билла.
Каждый день – бесконечность.
Каждый день – как целая жизнь. Утром – рождаюсь, ночью – умираю.
Каждый день – я жду хоть какого-нибудь намёка от Майкла.
Как долго ещё? Сколько ещё этого дерьма? Что мы делаем не так?
Мы этот вопрос не обсуждали вслух – только на клочках бумаги. Бог его знает, что Дирк в наши вещи понатыкал…
И без Билла я по-настоящему начинаю сходить с ума.
Конечно, все и так уверены в том, что я спятил.
Хорошо, хоть никто не замечает, что Густав и Георг – тоже верят.
Георгу приходится волосы красить – Наташа это здорово делает – не догадаешься, что он совсем седой…
Всё внимание на меня.
Саки чуть ослабил хватку – каждые три дня – между концертами – у меня новая девчонка. Реальная фанатка, а не дорогая шлюха. Единственное условие - кроме симпатичной мордочки и классной фигурки – проверка у Дока. На предмет ВЗ! Дело поставлено на поток! Ведь мальчику зажигать! А вдруг у него писька заболит? Девчонок не останавливает даже то, что потом нашими фото пестрят жёлтые газетёнки и журнальчики: «Новая пассия гениального безумца!». Или - «Девочка на ночь для несчастного Тома!»
А то, что я свои повадки мачо не оставил – лишнее доказательство моего безумия! Раз я верю в то, что брат жив, то какой резон менять свои привычки?
Я уже не раз хотел звать Майкла, но меня словно кто-то за глотку хватает – нельзя. Если я его позову, то всё – и защита Саки и Дирка – вся их «иллюминатская рать» не спасёт.
Вот и разгадывай ребус…
…Я иногда вижу глазами Билла.
Ясно, Майкл его любит, даже – похоже – выгуливает – то в пустыне где-то, то в каком-то большом городе…
Из-за стрессов у меня уже были галлюцинации – посреди ночи просыпаюсь и вижу – Билл рядом – на кровати – весь измученный, как каторжник, но живой… Секунда – и всё пропало…
…Фотосессий больше нет. Вместо них – папарацци. ОНИ разрешили. Напоследок. Черновых записей ещё на один альбом – это значит ещё год-полтора карьеры. А потом всем надоест на сумасшедшего смотреть. Только это они зря надеются! Наивные… Они же не знают, что в этом деле Майкл замешан. Уж он-то придумает что-нибудь, чтобы наше шоу продолжалось! С него не заржавеет!
…Каждое шоу мы играем не только для публики, но и для них – для Майкла и для Билла. Ясно, что они всё слышат.
…Я уВЕРен – только мы своей музыкой способны отремонтировать душу Билла, и тогда он сможет просто взять и уйти от Майкла. Тот и пальцем не сможет шевельнуть. Вся его сатанинская сила не поможет…
Только мы!

***
…Билл очнулся от холода. Он лежал в одежде своего ПОСЛЕДНЕГО ДНЯ на грязном асфальте в переулке большого города. Ночь. Удивительное ощущение реальности ЭТОГО мира. Воздух. Запахи. Пыль. Ветер. Шум ночи.
Неужели всё кончилось? Неужели Майкл каким-то образом сумел его воскресить? Билл в смятении встал на ноги. Ломит всё тело до последней косточки. Вышел из переулка на малолюдный проспект. Люди… Они оглядываются на него и прибавляют шаг. В витрине – его отражение. Вполне живой, только грязный, худой и от того страшный. На тумбе – их постер. Дата концерта. Прошло уже 8 месяцев!
На рекламном постере тоже есть его фото – но в тени.
Взгляд Тома – отрешённо спокойный.
Но времени осмыслить – нет.
Что-то властно заставляет поднять голову вверх.
На той стороне – отель. А на крыше – фигурка Тома – широкая футболка на ветру развевается. Он решает. Прыгнуть?
Билл ринулся к отелю. Как был. Прорвался через охрану – лифт – нельзя! – двое – вывернулся из рук одного – мимо! - лестница чёрного хода – быстрее – быстрее – быстрее – быстрее – он никогда так быстро не бегал - никогда в своей жизни! Пинком выбил дверь на крышу – откуда силы? И –
- То-о-о-о-о-о-о-м! – видеть как Том сильно оттолкнувшись вверх прыгнул – спиной вперёд – на секунду поймать радость его взгляда!...
Билл шёл эти метры до парапета – каждый шаг сплющивал сердце.
Всё.
Внизу на заднем дворике отеля на чёрном асфальте в огромной белой футболке – его брат. Раскинув руки… глаза вверх. Никто не вышел. Это же задний дворик. Билл встал на парапет. Тихо радостно засмеялся – мой Томми!
И также сильно оттолкнувшись – прыгнул – только лицом вниз…
Пара секунд – и страшный удар…

Чёрная простыня и бесконечность свечных огней.
Билл смотрит на Майкла. Сатана – ты и есть Сатана!
- Зачем? – только губами.
- Потому что люблю. – Взглядом. – Ты станешь сильнее меня!
Даже мёртвый ты, оказывается, можешь потерять сознание…
Даже в Аду.

***
Из блогов
«…на концерте совсем нет ощущения, что Билл погиб! Столько радости в глазах Тома, когда он смотрит на огромные экраны! Там показывают, как Билл поёт первый куплет, и видно, что ребята играют вживую – только голос Билла в записи. Новые песни – или инсталляция – или идёт запись в студии, где он в лёгком мейке. А потом Том медленно идёт к центру сцены и разворачивает соло – аж дух захватывает! Многие были на их концертах уже по три-пять раз – лишь бы услышать опять – Том никогда не повторяется! Он всегда играет по-другому – но всегда так здорово! Никогда не мусолит – чётко – жёстко – ясно – каждая нота – как будто кинжалом по сердцу…»
«…Том отжёг своё соло и швырнул медиатор – и я его поймала!!!! Вот он (прикреплённый файл-фото). Зажала в кулаке и упала в обморок! Меня откачали уже в карете скорой, а я всё держала его в кулаке!!! И не выронила!!!»
«…А Георг даже на Тома не смотрит. И на экран не смотрит. Никогда. Занавесится своей гривой и лабает. Лицо каменное, а ручищами перекаченными так и терзает свой бас. Аж страшно».

Тема: Действительно ли Том сумасшедший? Или это пиар-ход?
Результаты голосования: Да – 78%. Нет – 22%
«…Когда показывают объёмную лазерную копию Билла, когда он посреди пламени – у Тома ни один мускул не дрожит. Как будто это и не его брат. А как Билла показывают на экране – у него слёзы сами собой текут. Он и вправду не верит, иначе бы он обязательно показал!»
«Тома заставили!!! Он нормальный. Просто он очень мужественный парень – нужно продолжать дело брата. Билл бы одобрил его. Он же музыку любил! Жил на сцене! Ну и деньги им нужны, конечно… им почти ничего не достается… До окончания контракта им денег не отдадут!»
«Да вы хоть музыку слышите???? Так пацан играет, ясно, что ОН НЕ ВЕРИТ, что Билл погиб – это же сколько радости! Та же Reden! И в других – грустных – но эта грусть СВЕТЛАЯ!»
«Обратите внимание! Георг и Густав НИКОГДА не смотрят Тому в глаза!!!! НИКОГДА! Они стесняются! Он верит, что Билл жив, а они – нет! Они-то нормальные! Им просто стыдно, что они не могут его в этом поддержать, а сами – как санитары, ну вроде того – всё время его с обоих сторон пасут…»
«…Том всё время посматривал на дверь. Я спросила: «Ты кого-то ждёшь?» - «Да. Жду. Билл должен вернуться». Он это сказал СЕРЬЁЗНО!...»
«… я была с Томом. Это очень больно, девчонки, он классный парень, но он правда – верит. Он мне запретил даже рот открывать – пальчиком так по губам провёл, я даже не посмела о брате спросить. И на убитого горем совсем не похож – он просто ПЕРЕЖИВАЕТ! Ему одиноко, но он – зенки раскройте – ЖДЁТ! Только после всех делов, уже на выходе я решилась и спросила по-глупому: «А где Билл?» И знаете, что он мне ответил? Он так лучезарно улыбнулся и сказал: - Билл в отпуске. С одним нашим хорошим другом. Просто немного задерживается. – И ещё раз меня чмокнул. Я потом как дура неделю плакала!»

***
Pov’s Bill
Hi! Это снова я, Билл.
Страшно признаться в этом самому, но Дирк прав…
Только чего Майкл от меня добивается – я не понимаю.
Если бы можно было умереть второй раз, то я бы уже, наверное, умер 1000 раз подряд. Но – в Аду, к сожалению, не умирают. Всё! Терпи!
Скучать мне Майкл не даёт.
Каждая его выдумка для моей персоны – это просто шедевр психосадизма. Хотя сам он говорит, что он тут ни при чём совсем! Это я сам себя наказываю, а он только разрешает мне самому себя наказывать!
Понять бы как это понять…!
Он часто говорит, что я сильнее его. И он хочет, чтобы так и было.
Я так полагаю, что Майкл не может сойти с ума, тем более, что он ВСЁ знает наперёд. Только мне от этого не легче.
Стыдно, но мне хорошо с ним… Очень хорошо… Это, конечно, не так к с Томми, не так, как с Андреасом… не так, как с Георгом, и совсем не так, как с Густи … и совсем-совсем не так, как с Дэни… Но, я ничего не могу с собой поделать – мне часто даже не верится, что Майкл – это только имя – только оболочка, чтобы мне было привычнее, что-ли… Да и нет у него истинного облика – он же дух!
«Билл Каулитц – любовник Сатаны!» - супертираж обеспечен!
С ним я часто забываю, что уже умер…
И кажется, что Томми рядом – в соседнем номере…
Дирк проболтался на саундчеке. Прямо мне в ухо – что-то где-то замкнуло и мой наушник поймал волну его рации. Он сказал тогда - «Слава Богу, что Билл не знает, что стоит ему просто позвать Майкла – и всё – даже мы его не спасём… Вот уж не повезло! Какого … они назвали себя «Девилиш»?»
Я тогда даже в такт не попал.
Это был слишком большой соблазн – и не воспользоваться.
Нет! Не так! Это был не соблазн! Это было просто спасение! До тех пор, пока я мог – я не звал Майкла, догадывался, чем придётся платить…
Но когда я представил себе КАК Том и ребята посмотрят на меня после очередного лицемерного шоу!!.. И только тогда я позвал Майкла. Он спросил, какая у меня есть просьба – только одна – самая главная – тут и думать не пришлось: лишь бы Том не почувствовал меня – как мы часто друг друга чувствуем… Странно, но те несколько часов в том подвале я сейчас вспоминаю спокойно – ну было и было. Чего мусолить? Убили и ладно…
Я часто слышу соло Тома – и вижу его глазами. Знал бы Томми, ЧТО он со мной делает!! Даже Майкл не в состоянии причинить большую боль, чем Том своей гитарой! Он просто шинкует мою душу в крошево.
Ему кажется, что у него галлюцинации.
А это я был рядом – ну как привидение, конечно…
Любовь Томми пробивает даже запрет Майкла – чувствовать и видеть меня. Я так боюсь, что он всё-таки увидит что-нибудь ужасное, и поймёт, что я всё-таки мёртвый – и, не дай Бог, сделает глупость. Тогда всё! Он захочет ко мне, чтобы встретится здесь, а
ЗДЕСЬ МЫ НЕ ВСТРЕТИМСЯ УЖЕ НИКОГДА!
Это и будет наше окончательное наказание…

***
Mein nett Bill!
Наш общий друг не разрешил мне встретиться с тобой, но любезно позволил тебе написать.
Я хочу выразить тебе своё восхищение твоим жертвенным подвигом во имя культуры, ты смог перешагнуть даже через свою любовь к брату и друзьям, через любовь к самой жизни – во имя чистоты и честности искусства.
Сначала я надеялся, что ты станешь моим наследником, но я ошибался!
Ты и твой брат способны повелевать не телами, а душами!
Но это и ко многому обязывает.
Твоё нынешнее состояние в силу некоторых обстоятельств, о которых я не могу рассказать из-за наложенного на меня запрета, может быть временным.
Ты можешь вернуться к брату, к своим друзьям и родным и продолжить свою великую Миссию спасения нашей Kultur.
Однако тебе предстоит честно взглянуть на себя и понять свою потаённую сущность, сколь бы трудно это не было и какие бы жертвы это от тебя бы не потребовало.
Наш общий друг вероятно уже не раз говорил тебе, что ты сильнее его.
Это действительно так, но пока лишь потенциально. И это Сила не Силы, а Любви. Мой совет – прислушайся к самому близкому тебе человеку – твоему брату Томасу, вспомни то, что ты стараешься забыть, ибо это пугает тебя.
Последний шаг – самый трудный.
Твой Adolf.

Часть IV

...- Que el paraнso es mejor Ada? – Алая тога - капюшон скрывает лицо Билла здесь - на Пограничье.
- Чем Рай лучше Ада? – Лорка переспросил и легонько улыбнулся. – No fui en Ada. Difнcil compararme. Я понимаю тебя. Ты боишься, что твои жертвы будут напрасны, если между Раем и Адом нет большой разницы. Но я не могу тебе рассказать о том, что творится в Раю, ведь незнание и есть испытание Веры. Твой брат верит в то, что ты жив. Его вера непоколебима.
- Asн con todo? Так всё же? – Билл непреклонен. – Мне нужен хотя бы намёк. De veras mi padre es tanto bueno? Los rнos de leche y las costas de melindres? La ociosidad infinita? La tranquilidad? La nirvana? Que?
- No hay tales palabras para describir la beatitud cordial del Paraнso. Pero esta beatitud no tiene nada de general ni con la tranquilidad, ni con el deleite. – Лорка откинул алый капюшон. Билл вздрогнул. – Душа обязана трудиться… Даже в Раю.
Лорка вытер Биллу слёзы – они текли из пустых глазниц, переполняя их как чашу фонтана – через край.
- Если я воскресну, я даже микрофон не смогу удержать.
- У тебя будет хороший протез. В Берлине есть искусный мастер… А Том.. Он сильный… Он выдержит… И ребята тоже сильные…
- Я просто не хочу никому делать больно. Живым я должен быть полезнее… чем мёртвый…

***
Cristo
tenнa un espejo
en cada mano.
Multiplicaba
su propio espectro.
Proyectaba su corazуn
en las miradas
negras.
ЎCreo!

Христос
вознес зеркала
в обеих руках,
чтобы множить, как эхо,
свой собственный образ,
чтоб сердце его отражалось
в темнеющих
взглядах.
Я верую!

***
RTL.
«Первый же концерт группы Tokio Hotel в этом году, завершающей своё мировое турне уже без своего фронтмена Билла Каулитца тремя шоу дома в Германии, вызвал настоящий шок как у фанатов, так и у недоброжелателей. В смятении находятся и музыкальные критики. Встречу с прессой отменили из-за резкого ухудшения самочувствия гитариста группы Тома Каулитца. Продюсеры также игнорируют прессу. Всё дело в том, что на концерте парни предъявили фанатам шокирующий саунд гитарных импровизаций с использованием какофонии и диссонансов, неожиданных сбивок ритма, что, впрочем, никоим образом, не умалило звучания в целом. Чрезвычайно смелый эксперимент триумфально удался. Но реакцию публики можно охарактеризовать только словами: шок, смятение, катарсис.
Реп.: Почему вы плачете?
- Я… я… я… не знаю… почему… я не могу объяснить…
Реп.: Может более старшие поклонники смогут объяснить?
- Я преподаватель музыки в гимназии. Тут вместе с дочерью. Такого я не слышал никогда. И, видимо, не услышу…
Реп.: Почему?
- Такая музыка рождается только в момент исполнения и повторить её невозможно – Том сам не сможет. Он просто порабощает своей игрой. Вслушиваешься в каждый аккорд. Всё, что он извлекает из своей гитары – прекрасно – даже какофония…
<Фрагменты концерта – Том – в АЛОЙ толстовке - рвёт стадион – людской прибой – крики невыносимых мук фан-зоны – они же СЛИШКОМ близко! – гармония и дисгармония накладываются друг на друга необъяснимо ОРГАНИЧНО – звук пикирует до максимума – до обморока – до умопомрачения – вверх и вниз – куда дальше? – только Том знает – мелодия утопает в гитарном стаккато – выныривает – прячется в джунглях какофонии – и вновь: Ich bin da wenn du willst… - в АБСОЛЮТНОЙ РАДОСТИ!>
«К какому стилю можно отнести новое звучание группы? Что означает этот фантастически смелый эксперимент? Мы спрашиваем у профессора… консерватории…
- Опыты с диссонансами и какофонией, аритмией и полиритмией не редкость в истории современной музыки, но со столь удачным, захватывающим результатом – я встречаюсь впервые – это тем более удивительно, что эти юноши не имеют серьёзного музыкального образования. Они всё сделали по наитию…
У психиатров своё мнение на этот счёт. Райнер Доллазе, университет Билефельда:
- Налицо прогрессирующая душевная болезнь Тома, и, похоже, Георг и Густав также «заразились», ведь они чрезвычайно сильно привязаны к своему другу – постоянные гастрольные стрессы, общение с очевидно психически больным товарищем – и вот результат – гениальность и безумие – одновременно. Но пока мы не можем добиться даже возбуждения иска о независимом освидетельствовании…

ЧТО С ТОМОМ?
«В Интернете быстро распространилось видео, снятое папарацци: Том Каулитц потерял сознание сразу же после окончания концерта, личный телохранитель унёс его на руках в тур-автобус… никаких комментариев не последовало… Миллионы фанатов сильно встревожены… Не надо быть ясновидящим – это конец группы… душевное здоровье Тома окончательно подорвано… На фан-блогах поклонники упражняются в оскорблении команды продюсеров… Перед офисом Universal прошёл стихийный митинг фанатов…»

***
Pov’s Gustav
У нас получилось с первой же попытки.
Я вообще ничего не помню, как мы играли.
Помню только, что фанаты ревели как никогда – словно их убивают…
Только, как я и боялся, Тома мы чуть не потеряли.
[Тоби, ты, похоже, вообще Тома усыновил? Или оплемяннил? Ладно, не дуйся…] Следующий концерт через три дня. Но уже ясно, придётся переносить. Том бредит, температурит. Точнее, не бредит, а кричит – уже просто хрипит. Ничего не разобрать. Наверное, он видит то, что видит Билл. Чувствует его. На секунду и я, и Георг сами что-то увидели – даже непонятно что, но что-то очень-очень страшное. Только лошадиная доза уколов его немного успокоила. [Док, я всё понял, что делать… мы будем с ним… да… сразу позовём…]
Вот - теперь сидим, караулим Тома, ждём, когда Билл вернётся. Или позвонит. Вряд ли он решится придти прямо сюда. [Хоббит, поменяй полотенца, а? Эти уже совсем горячие…] Наши иллюминаты боятся этого больше, чем Апокалипсиса. А наши хозяева – Фомы неверующие – наивные жадюги – думают, что у Тома просто сильный стресс – с непривычки после отпуска – первое шоу – волнуешься сильнее обычного, а он ещё и сумасшедший – как они думают…
Представляю, какие у них будут рожи, когда они увидят Билла…

***
- Пытаешься привыкнуть? – Майкл стягивает АЛУЮ тогу с Билла, подхватывает его голого на руки и несёт к бассейну.
- Скажи, если я воскресну, я также буду видеть без глаз? – проваливающиеся внутрь веки тихо дрожат.
- Да. Только не предметы. Только души. Ну и это не мало… - Майкл ступает вниз, погружаясь в тёплую кровь, бассейн наполняется ею, стекающей из обезглавленных тел – по периметру – девушка – юноша – девушка – юноша – разных наций… Билл даже не вздрагивает – привыкаешь…
Пузырьки поднимаются снизу – последний выдох сотен утопленников.
Майкл нежно целует Билла – зубы выбиты, а губы – сплошная запёкшаяся рана… молодая кожа скальпированного черепа… льёт чёрную кровь, сложив ладони лодочкой…
- Gut. Meine Stimmbьndels sind fast ganz erhalten geblieben. Sie hofften, dass ich sie von seinem Schrei doch erfreuen werde…
- Да. Они даже не сразу заметили, что ты уже умер. Поэтому и вот эта штучка тоже цела… Хотели оставить напоследок… - Майкл кладёт Билла на полузатопленный кровью полок и вбирает поршень в самое горло. Билл вздрагивает, и целые СОЗВЕЗДИЯ шрамов и рубцов колышутся вслед за изгибом тела… Билл отстраняет Майкла на самом пике:
- Я хочу тебя… я – сверху… - и, резко спрыгнув с полка, толкает Майкла вперёд – властно. Ты – мой. Я хочу обладать тобой, Майкл, и – о! – какой парадокс! – я хочу быть тобой! Я – сильнее тебя!
Даже так: Ты станешь мной!
…татуировка на предплечье почти не видна за сеткой рубцов – Билл держит бёдра своего любовника не руками – пальцы обрублены – Духом – не вырвешься, крепкое тело парня пульсирует в судорогах – непривычно – без растяжки – но Майкл словно в кандалах – и в его зелёных красивых глазах вовсе не страх, нет! - а неподдельное удивление – так быстро? Вот так сразу?...

***
Pov’s Georg
Полотенца быстро становятся сухими. Только я и Густав знаем, ЧТО происходит. Мы верили, но не в то, что Билл жив, а в то, что Том сможет его вытащить оттуда. Что – в принципе – непринципиально. Это тоже – вера.
Я по жизни всех тащу на своём горбу. Только фанаты не знают – как?
Если бы Нобелевскую премию давали за терпение, то её получил бы я.
Трудно опекать – и любить! - сразу двух Детей Божьих, да ещё со столь низкой самооценкой! Гипер-мега-ультра-самокритичные суперстарз! Такого история шоу-бизнеса точно не знает! [Я иду, Вольфи! Сейчас…]
Вот так живёшь-живёшь, и бац! Вдруг узнаёшь, что ты, оказывается, Падший! Падший ангел. Густав даже пошутил – сделал тату соответствующее. Фаны возмущались – Что это он о себе возомнил? Ангелом себя считает?
А меня отчим отправил в музыкальную школу – лишь бы отбить от дурной компании – ну жестоко развлекались… Мои бывшие дружки все закончили не очень хорошо… [Держи… почему не отжал? Ну, я спешил… Ой, я его порвал… полотенце… на! Сам отжимай!... ] Сначала, конечно, ходил как чумной – думали влюбился… Потом успокоился. Ну, Падший так Падший… Ну и что дальше? Будем жить дальше… Ради вот этих – двоих… слишком человеческих «дьяволят»… [Я - держу!... Тоби! Ты что? Ты ему так руки вывернешь!!! Я держу НЕЖНО, смотри у него уже на локте синяк!!! Подумают, что он колется!!! Вот так… правильно…] О! Ха! Вольфи! Том ему ногой по носу зарядил! Не всё мне… одному… Успокаивается… [Томас, ты как?...]

***
Трансформация.
В пике сладострастия Духа.
Смешение Духа? Нет! Всего лишь его самопознание.
Дреды щекочут плечи, и Билл тихо смеётся. Штанга в губе – непривычно.
А ещё непривычно смотреть на себя со стороны – Майкл сворачивается клубочком, как он сам это любит делать, щёлкает пальцами и – весь этот декоративный ужас морга вмиг исчезает. Теперь они в джакузи роскошного номера в отеле – стена из стекла – и лес небоскрёбов до горизонта…
А ещё непривычно видеть одновременно из трёх точек: из глаз Тома – там на кровати в лихорадке и бреду, из глаз Майкла – отходит от невыносимого наслаждения, и из себя самого – да вот только как узнать – где ты настоящий?
Сбылся кошмар Дирка Беневитца. Отчасти.
Пусть потом богословы ломают голову – только времени у них уже почти не осталось! Ubers Ende der Welt! Позавчера! В какой степени Билл стал Майклом, а Майкл – Биллом? В какой степени Сын Божий стал Сатаной, а Сатана – Сыном Божьим?
И поэтому – самое непривычное – чувствовать как считывается информация – ВСЕЗНАНИЕ, напрочь убивающее ВЕРУ. Или – почти…
Но ведь почти – не считается!
Даже, если ваша вера с горчичное зерно…
Майкл закуривает, и – фирменно - бровь вверх:
- Хочешь чему-то научить людей – сам становись человеком. Хочешь судить грешников – сам будь грешником… Это и есть – милосердие… ты сильнее меня, Билл. В той же степени, в какой целое сильнее части…
- Зачем весь этот балаган? – Билл переводит дух – голова кружится от миллиардов картин прошлого, настоящего и всех возможных вариантов будущего – усилие воли – и, как сворачивают окошко в фоновый режим – потом! Всё потом! А сейчас – главное!
- Конечно, трудно догадаться, что ты – это я, а я – это ты. И мы оба – часть Господа.
Майкл счастливо смеётся – придворный фотограф бы умер от горя, что не смог заснять ЭТОТ смех:
- Я – всего лишь одна шестая – наверное – от Бога. Ты и Том – наверное – по одной трети. Простая арифметика…
- Ну, тогда на долю Господа – нами непознанную - остаётся всего лишь одна шестая… - Билл улыбается улыбкой Тома. – Осталось Федерико так же как тебя оттрахать, да он, боюсь, не даст…
Майкл продолжал смеяться, в абсолютной радости, лёжа голый в джакузи и подбрасывая вверх пену, как ребёнок:
- Будем считать Фреда – нашим подсознанием! Сейчас затребую сюда Зигмунда, пусть разбирается – башку сломает!!!
Отдышались. Погрустнели. Пора. Чего мусолить?
- Пошли, - Майкл встаёт. Струи пенной воды стекают с мальчишеского тела – худющий всё-таки – для неполных 19 лет. – Нужно напоследок наказать этих… грешников…
Конечно, надо. Только как?
Надеждой.

***
Воскрешение.
Это значит – назад к жизни через смерть.
Смотритель морга – молодой парень-практикант - заметил неладное – температура в боксе №**** поднялась – холодильник сломался? – открыл и вытянул носилки – быстро натекла чёрная лужица… Таких как он испугать трудно, всякого насмотрелся. Смерти он не боялся – привык.
Воскрешение – вот это действительно непривычно!
- Не бойся, - И парень, судорожно глотавший ртом воздух, вдруг успокоился. Билл смог подняться и сесть. Хорошо, что все предметы, на которых люди оставляют отблеск своей души, ему видны – светятся ровным синеватым люминесцентом. Он не хочет никому делать больно, зачем? Неприятно осознавать, что твоё возвращение в этот мир может вот этого парня, в принципе неплохого, лишить рассудка.
– Не бойся, Мартин. Я – всего лишь Бог. Но мне очень больно и холодно. Мне нужна одежда и горячий чай. Ну, и твоё молчание, разумеется… - Билл не поднимал веки и сидел, свесив ноги и зажав обрубленные ладони между коленями, чтоб не увидел…
Мартин молча метнулся в комнату отдыха, сгрёб какую-то одежду, возвращаясь, больше всего на свете хотел, чтобы ему померещилось – и всё было как всегда. Но это слабое существо спокойно ждало его, как прежде не открывая глаз, пряча их за плотно сомкнутыми веками. Билл тихонько встал – ломит всё тело до хруста, кожа только-только зарубцевалась тысячами шрамов и шрамиков. Холодно. Мартин на автопилоте укутал «пациента», и поняв подсознанием, что тот сам вряд ли может передвигаться без потерь, подхватил на руки и потащил в комнату отдыха…

***
- Томас, ты как?...
Том открывает глаза, ФИРМЕННО вскидывает бровь, кривит рот в грустной улыбке:
- Я уже ЗДЕСЬ, - Виновато. - Буду через три дня. Встретимся на саундчеке.
Откидывается на подушки и без сил засыпает. Он снова – Том.
Или уже нет?
ЗНАЕТ ли он? Или нет?
…Постоянно трогает свои драгоценные пальцы во сне – на месте? На месте…

***
Ночь. Берлинская подземка. Мартин дал ему тёплую толстовку с капюшоном. В бокс морга вместо него засунули труп какого-то турка-гастарбайтера. Нелегал. Случайность. Простая бесхитростная случайность. Пока разберутся – пройдёт три дня. Этого вполне достаточно.
Странно. Ощущения – совершенно одинаковы. В Аду обитают души, но в телесной реальности. Невероятной, но телесной. Или это так было лишь для него?
Он прячет своё лицо в глубокой тени капюшона. Он не хочет никому делать больно. Зачем?
Сквозняк. Случайность. Капюшон сдуло с головы – и девушка упала в обморок, только мельком увидев его… Это – слишком страшно.
Полиция… Надо бежать. Они подумали, что он напал на эту девушку…
Бежать. Бежать. Бежать как можно быстрее – как никогда в своей жизни.
Откуда силы? В чём душа держится?
Ночь. Он прекрасно ориентируется. Он же ЗНАЕТ! Просто – как обращение к базе данных суперкомпьютера. Дверь мастерской. Кодовый замок.
- Здравствуйте, Ханс. Извините, что я без стука. Пароль вашей двери мне сказал Федерико. Меня зовут Билл, и мне нужна ваша помощь… Вот номер кредитки… Спасибо, вы очень любезны… Да, на улице довольно холодно, но завтра БУДЕТ гораздо теплее…

***
Том проснулся утром от того, что почувствовал – Дирк рядом.
Том знал, ЧТО будет дальше. Но не шевельнулся. Это – выбор Дирка. Он – Фома неверующий. И он – не виноват. Это слишком уж трудно – уверовать.
А уверовав – ещё и понять, что Вера означает и доВЕРИе.
Доверие – несмотря ни на что.
Дирк ловко прижал Тома к полке и ввёл ему в вену лошадиную дозу бинарного яда. Через несколько минут яд распадается на два совершенно безвредных вещества – ни одна экспертиза не определит причину смерти.
Дирк проверил пульс.
Всё.

***
…Майкл стоял у постели папы Бенедикта XVI. Его, кроме папы, никто не видел. Папа умирал – тихо и необъяснимо.
Ратцингер приподнял старческую руку, отгоняя прочь это видение, но Майкл не исчезал. Он был в своём обычном облике – коридорного из Ритц-Карлтона.
- Ты кто? – Старик Ратцингер думал, что увидит или козлика с рожками, или ангела с крыльями, но увидеть простого парня в джинсах и футболке с надписью «Lacrimosa» - было выше его разумения.
- Ты плохой человек, Ратцингер. Злой. Ты скоро умрёшь и попадёшь ко мне в Ад. Что ты хочешь перед смертью? В рамках разумного я выполню твою просьбу.
- Я хочу… только… знать… - одними губами – никто не слышал кроме. – Герр Каулитц – вернулся?
- Да.
- Да, - как эхо. – Я надеюсь - мне зачтётся…
- Да, тебе зачтётся. Ты был верующим всего лишь три дня за всю свою жизнь. Но и этого – достаточно, - и Майкл закрыл ладонью веки первосвященника… - Чтобы зачесть…

***
Дирк вышел из автобуса. Тоби – виртуозно скрученный наручниками – смотрел на Беневица с ненавистью и болью. Горе душило его. Он не мог ни говорить, ни рыдать. Даже ярости убить – уже нет – всё равно бесполезно.
Дирк снял наручники с Тоби.
- Мы придём через час. Так было нужно. Этот мальчишка – и есть – Апокалипсис…
И Тоби поплёлся за своим работодателем…

***
…Билл сидел в электричке – раннее утро – столь раннее, что людей было немного. Полумаска сидела отлично – она не заменяла лица – но скрывала ужас его скальпированного черепа. Было ясно, что лучше под эту маску не заглядывать. Иначе – трудно пережить смесь ужаса, жалости и отвращения…
…Эти парни появились внезапно. И СЛУЧАЙНО.
Банальная неуправляемая случайность.
Никакого заговора – просто случайность – и ничего больше…
А вот то, что он им сразу не понравился – уже закономерность…

***
Густав и Георг не решились будить Тома. Пусть спит. Док наведался – проверить. Всё нормально. Поверил со слов. Поэтому вместо часа Дирку пришлось ждать все четыре. Только, когда к автобусу отправился Дэвид, Дирк пошёл следом.
- Доброе утро, парни.
- Точнее, уже обед, - буркнул Густав.
- Как Том? – Дэвид решительно двинулся его будить. – Том! Ты в порядке? Как спалось?
Только умный Густав заметил, что Дирк Беневитц побелел не хуже покойника – Том сладко потянулся, словно котёнок на солнышке, а вовсе не безумный супер-гитарист, мегастар и вообще незаурядная личность… Резко вскочил как был в широких трениках, незаметно посмотрел на Дирка и ринулся в душ… Дирк, не чуя под собой ног, сел на диван – не в силах поверить в произошедшее: ОН ЖЕ ВСЁ ПЕРЕПРОВЕРИЛ!

- …Тебе с молоком? - Том наливает Дирку кофе. Тот неотрывно смотрит – куда подевалась вся его армейская и иллюминатская выдержка?
Том садится за столик, жадно пьёт кофе с круассанами. Дирк даже не притрагивается. Молчит. Наконец, они одни – Густав ушёл наверх.
- Ты хороший человек, Дирк. Ты всё сделал как тебе велела совесть.
- Том… Ты – Сатана… - Но почему у тебя, Дирк, нотки неуверенности в голосе? И их не скроешь от такого музыкального уха!
- Ты же сам не уверен, но решил перестраховаться, на всякий случай…
- ЧТО ты наделал, Том? Ты воскресил Билла, а за ним уже тянутся целые россыпи трупов…
Том обмакнул круассан в мёд – здорово! – мёд внутри и снаружи! – и с видимым наслаждением отправил его в рот.
- Д-д-дирк! Т-т-ты… - прихлёбывает. - .. смешной дурак! Апокалипсис, если ты не в курсе, уже давно как идёт себе - полным ходом… и мы тут – ни причём. Мы – не убийцы этого мира, а всего лишь его могильщики… Наше дело – маленькое. Отделить зёрна от плевел… спасение мира людей – дело рук самих людей… и мы в этом – не помощники… И не враги…
Том посерьёзнел. Ничто не выдавало в этом пареньке с дредами – страшно сказать – то ли живого Бога, только что и тайно воскресшего, то ли самого Дьявола…
- Дирк… Когда я вспоминаю Лойтше и нашу школу, даже сейчас я не в силах понять - откуда в людях столько злобы? И по столь ничтожным причинам… Столько звериной ненависти – даже к самим себе… Вот где – загадка… А ты – Сатана! Сатана! Может тебе чаю? – и Том легонько стукнул ложечкой по чашке Дирка…
***
Pov’s Bill

Ну вот, за мной уже тянутся россыпи трупов.
И это - правда.
Но половина трупов – это само собой. Просто время пришло или случайность, «дружественный огонь», а вторая – необходимая самооборона…
Мартин попал под колёса грузовика случайно – сколько каждый день попадает?
Та девчонка Кристина – слишком впечатлительная – ночью в метро увидь такое – вот сердечко и не выдержало… а она «сердечница»…
Ганс помер – просто время пришло – он уже совсем старый…
А эти гопники…
Нет, правда, я хотел по-хорошему. Я их не провоцировал. Второй раз помирать – это в мои планы не входит. Я и так сам себя – как выяснилось – не самой лёгкой смертью убил - руками тех ублюдков – но и то был их выбор – КАК убивать. А тем более умирать СЕЙЧАС! Том сотворил невозможное – САМ – без помощи ОТЦА – рискнул и вытащил меня ОТТУДА – но какой ценой?
Кто я теперь?
Я слышал как кричал Том, когда понял, КАК он ошибался. Что я – мёртв.
Да, я с Майклом – но не Мальдивах или Сахаре, или в Нью-Йорке. А в Аду. Практически, на равных со всеми. Ещё неизвестно, что лучше – гнев Сатаны или любовь Сатаны? [Наверное, любовь, всё же, лучше ]
Я слышал как кричал Том, потому что я тогда и стал Томом. Вот – я вижу, сейчас он спит сладко как котёнок, а всего несколько часов назад я ему из Ада сердце отогревал – ТАКОЙ шок!
Но теперь я – ещё и Майкл. Как рычажок повернуть на гитаре – один тембр, а так – другой. Но это же – одна и та же гитара!
…Короче, эти гопники сами виноваты.
Я пытался с ними нормально поговорить.
Но им сначала не понравилась моя полумаска - шедевр Ганса! - потом – то, что ПОД моей полумаской. Хорошо, хоть кистевые протезы не заметили, подумали – перчатки. Я терпел до последнего – пока этот урод меня не проткнул ножом – меж рёбер – ну прямо в сердце попал, гад! Всё просто – я у него не первый… Ну, так тем более…
Только один парень – ясно – «шестёрка» – понял. Только он поверил. Начал что-то лепетать в мою защиту, так его под дых – заткнись. Вот его – жалко. Одно оправдание – у него рак крови – и врачи не спасут – поздно. Ну ещё год-два в муках бы прожил, так ещё вдруг чего и нагрешил бы напоследок. Я его не больно убил. Совсем не больно. Он сначала даже ничего и не понял. А потом сказал «Danke». Правильно сказал. «Спасибо» - это не по адресу. Ну вот, теперь он в Раю. Я передал его душу Федерико - из рук в руки.
…и если бы Том не простил Дирка – то тут бы так и получилось – «левая рука не ведает, что творит правая…»

***
POV’s Tom

Всезнание – это страшно.
Стоит мне расслабиться, мой разум легко скользит по эпохам и континентам – окидывая мысленным взором триллионы событий…
А ведь это – лишь один из тысяч разумных миров!
Бог – это сервер, который никогда не перегревается…
Я знаю ВСЁ.
ВСЁ – кроме замысла Отца.
Вот сейчас он принял облик Федерико. Так проще для восприятия.
Трудно слышать мольбы миллиардов душ… И с лёгкостью ответить только на некоторые – тут словно программа – спам-фильтр…
Трудно быть Богом в человеческой упаковке.
Вот он я, Томас Каулитц-Трюмпер. Внешне - живой человек. Но я могу стереть в пыль целую Галактику также легко, как превратить кофе в чай.
Конечно, я не буду плодить звёздную пыль. Зачем? В этом нет СМЫСЛА.
Смысл есть только в одном – в спасении души.
А спасение – в ВЕРЕ.
А во что тебе самому верить, если ты сам и есть объект этой веры?
Вот богословы пишут – «Бог есть совершенство». Чушь. Совершенство ЧЕГО? Хорошо, что человеческое сознание в принципе неспособно помыслить понятие Бог. Тогда бы не было места ВЕРЕ.
Всё началось с того, что у Билла наши продюсеры убили ВЕРУ.
Куда этим кретинам понять, что смысл и слово настолько переплетены, что нельзя ими безнаказанно играть? Если бы Билл был силён в языках, если бы он мог ДУМАТЬ по-английски – этого бы не случилось.
А закончилось тем, что я и Билл осознали себя – и вот дерьмо! Мы, оказывается, Дети Божьи и Сатана – одновременно! Бедные философы – ну как им это понять? Вне чёрного и белого человечество существовать неспособно. Иначе – крах. Или добро – или зло. Выбор – за каждым. И этот выбор – совсем неочевиден. И – разумеется – очень труден. Всё скотство мира будет пытаться сделать из тебя скота. Сопротивляться – тяжело. Часто – смертельно опасно.
Даже Богу.
Всегда найдётся добрый брат-иллюминат, который вколет тебе лошадиную дозу бинарного яда…

***
Через три дня к служебному входу громадного олимпийского стадиона в Мюнхене подошёл юноша в алой толстовке, чёрных джинсах и кроссовках «Adidas». У него были правильные черты лица, но охранник легко разглядел, что это – полумаска. [Ровные ряды железных зубов – шедевр лучшего стоматолога. Час назад убит ревнивой женой].
- Добрый вечер. Мне назначена встреча… Я – Билл Каулитц-Трюмпер. Пароль - … . Контактное лицо… - Охранник – словно под гипнозом – нажал кнопку…
Билл шёл по бесконечным коридорам – не плутая. Есть некоторые преимущества в том, что ты Бог. Не только на сцене. Небольшая комната – все четверо продюсеров в сборе – есть повод – предпоследний концерт – всё распродано – назначена пресс-конференция – что будет с группой? Синий дым от сигарет. Эра «Tokio Hotel» - вот-вот закончится.
Когда Билл вошёл, его поначалу никто и не заметил.
Он тихонько сел на пластиковый стул у входа. За спиной – в коридоре – за стеной – Саки, Дирк, Тоби, Ганс…
Но, когда его заметили, разговоры постепенно прекратились.
Этот юноша смог незамеченным пройти мимо их охраны, и это – уже удивительно, чтобы замолчать, оценивая ситуацию…
Билл легонько двинул пальцем – и вход в комнатку преградила Тьма.
Теперь он отбросил капюшон…
…и снял полумаску.

***
«Бог рока вернулся!»
…Настоящий шок пережили фанаты на концерте группы Tokio Hotel – олимпийский стадион в Мюнхене – Билл Каулитц – вполне живой – вышел на сцену…
Через минуту вы забываете, что вместо лица – серебристая полумаска, что вместо глаз – иссиня-чёрные хрустальные протезы, что вместо привычного дикобраза – натянутый капюшон алой толстовки, вы уже не обращаете на то, что он заметно прихрамывает, а правая рука не всегда его слушается, [он делает такое движение, словно хочет что-то прижать подмышкой]. Вы смотрите на тонкие полоски губ, в которых видна вся душа этого юноши – сколько оттенков его улыбок! Его улыбка оживляет всё.
Чёрные перчатки-протезы – едва заметно, что микрофон пристегнут.
Он вполне уверенно двигается по сцене – невозможно себе представить, что совершенно слепой юноша может ТАК чувствовать аудиторию и просто порабощать её своей бесконечной харизмой… Через минуту вы напрочь забываете, что Билл слеп… И только спустя время после концерта удивляетесь: «Как? Он – совсем слепой? У него совсем нет глаз?»
…Его голос почти не изменился. Только стал глубже и несколько грубее. Но, скажите, какой другой – более техничный - певец сможет столь же сдержанно и внешне неброско передать всю глубину эмоций своих песен?
…ни в одном движении, ни в одной интонации Билл Каулитц не снизошёл до просьбы пожалеть его – калеку – рискнувшего снова выйти на сцену. Нет! Перед нами абсолютно уверенный в себе юноша, и людской прибой кормится с его рук – он господствует, но не довлеет, он порабощает – освобождая, он унижает тем, что снисходит до нас… при этом он сохраняет – парадоксально – необычайную скромность…
Скромность Бога.

***
…R.S. Известие о вашей смерти было пиар-ходом или преждевременным заключением врачей?
B.K. Никакого пиара. Всё честно. Только мой брат Том верил, что я выживу и настоял на своём вопреки всем: запретил отключать системы жизнеобеспечения. По всем законам я был мёртв. Я выжил только благодаря безумной вере Тома. Он велел провести в мою палату Интернет-конференцию: он верил, что я и в коме услышу его гитару. И однажды это случилось - я очнулся.
R.S. Вы практически были мертвы, находились в глубокой коме, на границе жизни и смерти. Помните что-нибудь?
B.K. Я боюсь разочаровать всех мистически настроенных людей, но практически ничего не помню. Только какие-то обрывки. Видимо так и должно быть, чтобы никто не знал толком, что там, за порогом смерти… Единственно, что я помню отчётливо, это голос и гитару моего брата Тома. Каждое шоу. Всё записалось в мою память, как в компьютер. До последней ноты.
R.S. Вы верите в Бога?
B.K. …не знаю… Я уверен только - что-то есть… не может быть, что исчезаешь вот так – просто – и всё… Что-то обязательно есть…
R.S. Вы можете пролить свет на те трагичные обстоятельства, которые чуть было не привели к вашей смерти?
B.K. Нет не могу. Во-первых, я мало что помню. А во-вторых, я должен соблюдать решение суда, согласно которому обстоятельства моей смерти по соображениям защиты общественной нравственности должны бессрочно сохраняться в тайне.
R.S. Вы теперь не в макияже, а в маске. Вы снимаете маску?
B.K. Практически никогда. Это правда. Только в ванной или на приёме у врача. Я чувствую, как страдает мой брат Том, страдают моя семья и мои друзья, если случайно видят меня без маски. Вероятно, это не самое приятное зрелище.
R.S. Как вы ориентируетесь на сцене?
B.K. Я не могу этого объяснить. На саундчеке я обхожу всю сцену и как-то само собой получается, что я всё хорошо запоминаю. А потом словно вижу картинку перед глазами и точно знаю, в какой точке сцены стою.
R.S. Это трудно – петь вслепую?
B.K. Я чувствую всех людей, что пришли на наше шоу. Это трудно описать. Это очень волнительно. Вначале – два фронта. Мы и публика. А к концу шоу - мы сливаемся.
R.S. Вы не боитесь, что из-за вашего нового … м-м-м-м … имиджа, ваша популярность пойдёт на спад?
B.K. [смеётся]. Сейчас точно – нет. Раньше я боялся – удачный ли мейк-ап, как там причёска после двух часов шоу? Сейчас таких проблем нет. Моя маска не может состариться – также как и моя душа. Она не может выглядеть плохо. Можно сэкономить на косметике и шампунях…
R.S. Извините, но вы можете только для меня снять вашу маску? У меня нет скрытой камеры – меня уже обыскивали.
B.K. Боюсь, что нет. Я не хочу делать вам больно, даже по вашей просьбе…

***
…Билл снял полумаску – старик Хоффман в ужасе зажмурился. Сердце у него вдруг остановилось, и он понял, что умирает.
- Питер, жить! – приказал Билл – и Хоффман рухнул на стул - схватился за сердце. Остальные были не лучше – Рот и Бенцнер покрылись гусиной кожей. Только Дэвид был расслаблен и спокоен.
- Как я вам завидую! - Билл блаженно вытянул свои длинные ноги – долго шёл пешком. – Вы можете закрыть глаза, чтобы меня не видеть, а я – нет. Я всегда вижу. – И он помахал рукой перед хрустальными протезами глазных яблок – чёрных – безо всякого намёка на зрачки – просто чернота – и всё.
Вздохнул:
- Что мне с вами делать? – совершенно искренне – непонимание – нервно трясёт ногой, отбивая какой-то такт…
Вот он - ужас – их судьба в руках этого капризного мальчишки, обиженного, жаждущего мести и справедливости – и всемогущего! Стоит ему лишь просто пожелать – мысленно – про себя – и у них будет великолепная смерть – или максимально правдоподобная в своей естественности… Кошмар, просто не укладывающийся в голове. Рот сильно ущипнул себя – и Билл засмеялся, звонко, по-мальчишески, счастливо, как Тим Талер.
- Расслабьтесь, - И тут же посерьёзнел - мгновенно - он принял решение. – Но отношения придётся прояснить …

***
…Десятки тысяч глаз смотрят на него – изумлённо, недоВЕРчиво, испуганно, в смятении, а потом – в радости – это он! Живой!
И он – тоже счастлив:
- Guten Tag!!! … - Он ВСЕХ видит!
- Wie geht euch? – Он ВСЕХ чувствует!
- O, mein Gott! Wie seid ihr so viele! – Не бойтесь! Я вернулся! Всё будет хорошо!
…грохот баса Георга – рокот ударных Густава – конец строки – и – он разворачивается спиной к залу – падает на одно колено и склоняет голову – Том – его БРАТ - начинает соло – подходит медленно – пальцы плетут кружева на струнах – медиатор едва мелькает – и – не смотрит – он никогда не смотрит на Билла! Никогда! Зачем? «Всё, что происходит между нами – останется только между нами» - и он подтверждает: «Вы не поверили словам? Может поверите струнам?». И – стаккато – арпеджиальный проход – тэппинг – тауч – скриминг – всего лишь 25 секунд – и целая Вселенная смысла: «Вот – брат мой возлюбленный, Сын Господа нашего, отца Небесного и Сатана – в одном флаконе – чтите его!»
И трепещет людское море – в бесконечной радости – Господи! Это – не люди! Они просто не могут ими быть! Пусть хоть кто! Хоть Боги, хоть Дьяволы-искусители, хоть пришельцы иных миров – но не люди! Точно!
Билл медленно поднимается с колен, разворачиваясь к публике – гипнотизируя толпу своим серебристым ликом – и – «Вы не поверили струнам? Так может, поверите голосу? Любовь – есть! Я люблю! Вот моя любовь – позади меня!...» -
«…Ich sterb fьr unsere Unsterblichkeit…»
***
… - Ну, вот куда вас деть? – размышлял Билл вслух, снимая перчатки-протезы - обрубки пальцев затекают и тысячи иголок впиваются в нервы. Дырки от гвоздей в ладонях не заживают – в них сверкают серебряные штанги. Его бывшие хозяева молчат – так молчат в ожидании приговора.
- В Рай вас нельзя – вы же неверующие. А уверовать вам уже не получится – вот он я – объект вашей веры – в бабло! – «Ребята, мы в вас верим!» - перекривил. – Не подведите! Такие бабки на кону!
Билл вздохнул – то, что у обычного человека – мимика – у него – судороги скальпированного черепа – страшно.
… - Вот, только Дэвид уверовал – он же с нами постоянно… разглядел… Помнишь, ты напился тогда, когда догадался? Тебя Георг на руках тогда в автобус тащил, как мешок дерьма? … Но, и тебя, Дэвид, Отец в Рай не пустит – ты же видел, что я просто не мог по-английски нормально петь! Но – против системы – идти трудно. И ты даже не пытался… Now I do not speak English, but I think in English. I had good teachers… Ahora es posible esperar en el йxito y en la Amйrica Latina. А давайте, выпустим альбом для зулусов? Давайте? – Билл засмеялся уже с откровенной злобой. – Йа тйэпйэрь и па-русски магу пйэть какх русскый – магу ‘акая, магу ‘окая… Вам какх лутше? Йэсли вы Маскве, то лутше акая…
- … Вы же так и не поняли, ЧЕМ вы торговали… - Кривая усмешка-оскал стальных зубов – на каждом – гравировка черепа. – Словом Божьим… Глупые девчонки – догадались – подсознательно, правда, и дроча на нас - швулей… но догадались, вот дерьмо! А вы! Нет… - Билл надел перчатки – пора заканчивать.
- Мне нужны такие сволочи как вы… Сначала вы хорошо продали малолетних педиков, потом – прекрасно продавали обезумевших юных педиков, ну, а теперь, - Билл надел маску - пора. – Я уверен - у вас получится продать и молодого крейзи педика-урода… который поёт о Вечном… И – может быть – вам зачтётся…

***
…Трудно быть Богом в человеческой упаковке – особенно ТАКОЙ.
И ничего не сделаешь – ему теперь легче Землю с орбиты столкнуть, чем самому же себе отрастить новые пальцы. Федерико – ОЧЕНЬ строгий ОТЕЦ. Нет, значит – НЕТ. Регенерация – только по состоянию на момент смерти. Дата. Подпись. Печать.
Энди и Том тащат его до гримёрки. Едва сбежал вниз – правую ногу свело в судороге. Теперь понятно ЧТО чувствует Густав после каждого шоу!
[А Густава сзади тащит Георг – Густав смешно прыгает на одной ножке]
Он весь мокрый от пота – от адреналина заметно трясёт – маска – великолепная маска – всё-таки царапает остатки лица – и оно сильно чешется.
Дырки в ладонях саднит – жестокий пирсинг скрыт под перчатками – навсегда…
Они бегут в окружении охраны – этой тайной иллюминатской гвардии – под вспышками папарацци – элемент пиар-стратегии – вот ваши боги за сценой! Они – простые ребята – и им трудно. Но они готовы на всё ради своих фанатов!
Закрылись в гримёрке. Рухнули на диваны. Энди стягивает с Билла кроссовки и носки – дырки в ступнях кровоточат – всё уже приготовлено – холодная вода с серебром. Были бы глаза – закрыл от облегчения. Но тут он может только благодарно тронуть Энди за плечо… Вся его душа – вот – перед ним. [Странно видеть вместо человека лишь разноцветное спиралевидное облако – его душу…]
Том расслабляется. Открывается. Спасибо, братишка! Что бы я без тебя делал! Можно недолго посмотреть из глаз Тома. Утереть Энди тихие скупые слёзы – и – не промахнуться… Хоть головой покрути! А? Дай на Густава посмотреть! Теперь на Георга… Да, хорош! Но с этим запахом надо определённо что-то делать! Чёрт! Он же Падший! Остаётся только вздохнуть горестно – это неисправимо… [Надо поговорить с Федерико. Это хуже, чем четыре дырки в конечностях! Ну должен же он сжалиться! Хоть в такой мелочи!]
Теперь только молчать. Они сейчас – четыре варёных овоща – и их лучше не трогать. Энди тихо сидит в сторонке. Билл свернулся калачиком на диване. Том – рядом – зажав руки между колен – трясутся – как у алкоголика. Георг вытянул ноги и зажал виски ладонями. Густав – робот – просто сидит в кресле, молчит и вертит головой из стороны в сторону, оглядывая картину «Поле после битвы»… Флегматик!…

***
POV’s Andreas

Пока парни отходят от шоу – можно поразмышлять.
Вы обо мне почти ничего не знаете.
И это очень хорошо. Чем меньше знают фанаты, тем меньше преград для фантазий. В эпоху Интернета фанаты должны развлекать фанатов. Писать фанфы, делать аватары и видео – просто трепаться на форумах. И всегда должна быть тайна, окружающая их кумира, сквозь которую так хочется проникнуть. Какой он – на самом деле?
…тогда в 1990-е годы деревни Восточной Германии пережили настоящее нашествие нищих горожан. Симона после развода с Йоргом считала каждый пфеннинг – как и многие – и просто не хватало на оплату коммунальных услуг в городской квартире. И у Гордона дела были не лучше. Вот они и переехали в Лойтше – в заброшенный дом… Там даже на огороде толком ничего не растёт – почва пропитана калием… Зато – можно сэкономить – Билл сам колол дрова!
…я оказался в Вольмирштедте тоже из-за развода – отец занялся политикой и забросил семью. А когда он узнал, что я гей, то и вовсе – пытается меня забыть. Я – живой компромат на него. Вот поэтому так трудно найти мою фамилию в инете.
…в этой школе я с твинсами как-то сразу подружился. Видимо это свыше. Орден собачьей преданности получил бы я – ну и Саки, конечно…
…в шоу-бизнесе умение молчать – залог выживания. Наши в обслуге шепчутся – Билл и Том – боги. Второе пришествие. И кто? Водители безграмотные. Они-то и Библию, наверное, только раз в жизни в руках держали. [И эти шептания не мешают им тискать Георга! И выпить с Томом на брудершафт ] Я про себя смеюсь. Я-то знаю – каждый миллиметр – тела этих богов. Например, где у Тома тату. И какая. Но хотя, мне всё равно – хоть Боги, хоть дьяволы. Хоть трижды и те, и другие разом. Я их просто люблю – и всё.
…даже нам, команде, ничего не сказали о Билле – погиб и всё. Все про себя ужаснулись – но молчали. А когда Билл вернулся – точно также – все радовались, но –тоже про себя – молчание в шоу-бизнесе – дороже золота.
…когда я снял с Билла во сне его маску… я даже не помню толком, что я чувствовал… Жалость? Нет – наверное. Он же сам себя не жалеет! Сострадание? Трудно даже представить самому себе – а значит сострадать невозможно. Шок. Ужас. Липкий ужас. Да. Но – главное – облегчение. Да, больно смотреть – но всё-таки это мой Билл – и он живой!
…Дунья на меня дуется. Пейринг порчу. Конечно! По всем канонам яоя – рядом с Биллом и Томом должен быть такой тип, как Бушидо. Он в пейринг вписывается великолепно. Он и вправду влюбился. Деньги он тоже, конечно, любит – у него одно другому не мешает. Да и в его любви довольно много просто животной похоти… [Мои фанфы с этим пейрингом – лучшие Даже Дунья признаёт ]
Никто не знает, что внутри Билл и есть Бушидо – сам Дьявол.
…этот учитель физики никогда толком не мог ничего объяснить, а Том не молчал, как все, а открыто критиковал. И этот урод – бывший офицер армии ГДР – всё – без работы! – пристроился в школу! – однажды Тома выцепил… Я заволновался, ждал их внизу, а Тома нет – пошёл искать… и нашёл в его классе. Физик по-военному скрутил Тому руки, привязал к стулу, заткнул рот тряпкой и технично бил по почкам – без следов. Он только шипел: «Ещё – раз - будешь – мешать – на – уроке…»
Я не умею драться. Я просто впился зубами, как собака, ему в руку – первое, что взбрело в голову. Он не мог меня стряхнуть - я до кости смог прокусить! - и просто стал бить меня затылком об стену – и я потерял сознание…
…когда я очнулся, то увидел то, что и теперь часто у меня перед глазами: Билл сидел верхом на этом здоровом мужике и с нечеловеческой яростью бил его кулаками по лицу, уже превратившемся в кровавую кашу. Как он – худенький тщедушный мальчишка - смог повалить такого бугая? Откуда в его длинных худых ручонках взялось столько силы для удара? Девочка?! Видели бы вы его в тот момент! И в другие тоже! Я сам часто боялся его ТАКОГО – он словно мгновенно приспускал с цепи страшного зверя – и эти гопники начинали думать о той цене, которую придётся заплатить, чтобы нас отбуцкать…
…а тут я в тумане, но увидел, что Билл своего зверя выпустил СОВСЕМ! Он занёс кулак для ПОСЛЕДНЕГО удара … я успел повиснуть у него на руке – физик смотрел сквозь щёлочки опухшей рожи обречённо – он понял, что – вот она – его смерть – глупая – от кого? От крашеного малолетнего швуля!
Мороз по коже от взгляда Билла тогда – «Не надо, Билл, он же человек… всё-таки…» И Билл медленно убрал руку. Мы отвязали Тома и убежали. Физик ушёл через чёрный ход. Неделю болел. Потом мы сидели на его уроках – словно НИЧЕГО не было. Ничего. Совсем. Вот только тогда я понял, что Билл не просто так назвал их группу «Devilisch»…
…Не просто так.

***
Отдохнуть не получилось.
Вошёл Саки – все приподнялись – что-то стряслось.
- Мы должны быстро покинуть здание, - без лишних слов он взял Билла на руки. Скрываться от обезумевших фанатов им уже приходилось, но теперь, похоже, дело серьёзнее обычного.
- Чего они хотят? – Андреас быстро скидывает в огромную спортивную сумку всё ценное.
- Ничего особенного… Просто потрогать Билла…
Коридор – слышен гул людской лавины – Билл их всех видит – сквозь бетон – они обезумели – они не хотят ВЕРИТЬ, они хотят УДОСТОверИТЬСЯ!
- Саки, - Билл шепчет почти в ухо – обвил руками за могучую шею. – Прости меня, пожалуйста… из-за меня тебе было несладко эти месяцы…
Саки смотрит мельком на слепого искалеченного мальчишку – по иронии Всевышнего – Сына Божьего – вот! У него на руках!
- Я не могу тебя простить, Билл… - Очень тихо – лишь одними пухлыми губами. – Это я должен просить у тебя прощения, ты же Бог, а я человек…
- … ну, тогда я ещё не знал, что я Бог, - Билл всхлипнул – или показалось? – разве боги плачут? - … я просто заботился о репутации группы…
Саки прикрывает ему голову ладонью – углы, косяки, стены – подземелья стадиона – Билл прикусывает тонкие рубцованные губы:
- Ну вот… оказывается, богов не прощают… ни до… ни после…

…Майкл встретил их на крыше высотки возле двух вертолётов – как был – джинсы и футболка «Lacrimosa». Рядом - Дитер Ральф Дитрих Шпенглер-младший – тоже – без обычного официоза. Удивительно видеть из трёх точек сразу – но сойти с ума – уже невозможно. Хоффман подходит:
- Герр Шпенглер любезно предоставил вам для отдыха своё поместье в Швейцарии. В Гамбург возвращаться небезопасно…
Билл и так знает – и благосклонно принимает от старика Хоффмана этот отчёт… Том и Майкл садятся на место пилотов – что им стоит?

Взлетели. Жутко чешется под маской то, что когда-то было ликом-иконой. Наташа – он видит как ей тяжело на него смотреть – не только гримёр, ещё и медсестра – и смазывать все ранки остатков его лица – а как её ненавидят фанатки! Если бы все проклятия в её адрес достигли б цели – это была бы многократная смерть! Только у неё теперь такая привилегия – видеть его скальпированный череп…

…шум винтов – они уже не боятся летать. Они уже почти НИЧЕГО не боятся. Они боятся только того, что теперь им – и никому больше! - судить самых близких людей – кому – куда…
Маму, отца, Гордона, Андреаса, Саки, Дэвида – всех!
Трудно быть Богом – на сцене.
А за сценой – невыносимо…

***
« - Том и Билл Каулитц? Это – Боги, которые играют в людей, которые играют в Богов…»

…Том стоял у окна замка – здесь на границе Австрии и Швейцарии – одна из старых твердынь Бомбамбергов. Рассветало – солнце ещё не было видно, его лучи подсвечивали небо из-за гор – как на картинах русского художника Рериха.
- [Оно будет светить ещё полтора миллиарда лет, а потом взорвётся…] - Билл лежит ровно и неподвижно на роскошной кровати лучшей гостевой комнаты: знать ВСЁ – невыносимо. Зато у них теперь есть великая привилегия читать мысли – и молчать.
- [Билли, ты помнишь фильм «Знакомьтесь, Джо Блэк» с Брэдом?] – Том стоит засунув свои драгоценные руки глубоко в карманы широкой куртки – не поворачиваясь.
- [Зачем спрашиваешь? Ты же спрашиваешь сам у себя!... Я понимаю – о чём ты… «Хочешь чему-то научить людей – сам стань человеком…» Поиграем в людей?] – Билл лежит на кровати прямо в пыльных джинсах, футболке и толстовке, но босиком – ступни перевязаны – ходить можно, но саднит и иногда кровоточит.
- [Да, Билли… и ещё – помнишь? – «Я – часть целого, которое не отдыхает, но эта часть – что рядом с тобой – решила взять отпуск…»] – Том отворачивается от окна. – [Густав смеётся над богословами – недавно читал книгу о спорах, кого в Иисусе больше – Бога или человека…]
Билл приподнялся на локтях и засмеялся – Густав тогда бился в коликах – словно от хорошего анекдота…
- [Куда этим богословам понять, что Иисус был и на 100% человеком, и на 100% Богом? Это же противоречит людской логике…] – Билл снова откинулся на подушки. – [Так же, как и мы… Только мы ещё и Сатана…]
Он вздохнул. Он видит души всех людей и ангелов – и Светлых, и Падших и Тёмных. Даже сквозь бетон. Густава и Георга – ни с кем не перепутать… Иногда предметы отсвечивают духовным светом, если они людям дороги… А вот Тома он почти не видит – едва заметное свечение-облачко. Также и Майкла. У них нет души – по понятной причине… А Тому приходится видеть то, что осталось от его тела…
Они не видят друг друга! Так как раньше…

Билл поднялся, на цыпочках подошёл к Тому, встал на колени и вытащил его руки их карманов куртки – кисти его протезов слушались плохо – живые пальцы Тома в мёртвой и дорогой пластмассе – и – поцелуй на каждый пальчик…
[- Прости меня, Томми…]
[- За что?]
[- Ты же сам знаешь…]
[- За то, что мы перестали быть людьми? За то, что слились в одно существо – непонятно какое? … А разве у нас был выбор?]
Из пустых глазниц Билла текут слёзы – два тоненьких ручейка – слишком много их накопилось…
[- Я даже ничего тебе не сказал… тогда… после того шоу… не хотел тебя мучить… И я позвал Майкла… а потом … ты мучился столько месяцев… и все… мучились…]
[- Всё равно ничего сделать было нельзя – есть же контракт! Тебе бы всё равно пришлось петь по-английски! Тебя всегда напрягало, что ты не можешь думать по-английски, а приходится по-английски петь!]
[- Всё равно… я должен был тебе тогда всё сказать… я сглупил…]
Том поднял Билла с колен и крепко прижал к себе – и тихо прошептал на ухо:
- Я люблю тебя, Билли… Люблю… Ты всё-всё-всё сделал правильно… Лицемерие – хуже смерти… и – хуже бессмертия…
Билл засмеялся с облегчением:
- Но теперь-то мы лицемеры!
- Ты не веришь в любовь? – Том сильнее прижал Билла за талию, чувствуя, как их поршни соприкасаются через ткань.
- В любовь? В неземную братскую любовь? – Кривит рот – только он так умеет! – Нет! Не верю! Я её знаю!
Пирсинг не мешает целоваться – даже наоборот! Только прижиматься лицом к стали маски – холодно и от того щекотно…
Отдышались…
- А разве ты признавался публике, что мы родня Всевышнему?
- Нет…
- И я – нет…
- Мы и не…
- …собираемся! Мы Боги - только на сцене!
- Только на сцене! Только там!
…они смеются. Счастливо, как маленькие дети, стащившие из-под носа у матери припасённое мороженое… так счастливо, что, глядя на Билла – можно подумать, что этот юноша дурачится – надел маскарадную маску – вот он снимет её сейчас – и все увидят его счастливые смешливые глаза и прекрасный лик юного бога – в человеческом облике…

СЛИШКОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ…

Конец.

Луняшка
.........
у меня просто нету слов...
это шедевр...
я после  этого произведения боюсь на плакаты смотреть...
мало ли что мне там навоображаться может...
я боюсь...
я не могу просто...
у меня и слёзы катятся,и мороз по коже,и трясусь вся...
спасибо вам,за то,что выложили это произведение...
спасибо...